Интересно, как ортоСМИ отреагировали на десять убитых в Америке христиан. Я что-то пропустил, или никак не отреагировали? Во всяком случае, православный интернет не разорвался от этой новости. Как он рвался целый день от обсуждения вброшенной кем-то из патриотов идеи расстрелять всех церковных либералов и проклятий со стороны либералов в адрес тех, кто решил поддержать русскую армию в ее усилиях прижать террористов на Ближнем Востоке.

А между тем, некий вооруженный до зубов бандюга ходил по аудиториям американского университета и задавал один единственный вопрос:

– Какого вы вероисповедания?

И тех, кто говорил «я – христианин», убивал.

Первый спрошенный, вполне возможно, мог и не предполагать, чем ему обернется это простое «Christian». Но уж второй-то, третий понимали: скажешь «Christian» – и пуля в лоб.

Может быть, это происходило немного по-другому, мы знаем об обстоятельствах из прессы. Но все, что я об этом узнал – убивали только тех, кто открыто заявлял,исповедовал.

Эта история ставит перед нами очень много вопросов. Сразу оговорюсь, наша вера – православная, я за ее чистоту готов сам бороться до последнего. Но кто эти десять мальчиков и девочек, убитые за то, что назвали себя христианами? Просто люди из сводки уголовных происшествий или мученики? Мученики! Вы хоть понимаете, какой они там были конфессиональной принадлежности?

В штате Орегон, где вся эта беда случилась, статистика такая. Из всего проживающего в штате населения – христиан чуть больше 65 процентов:

– Евангелисты – около 30%;

– «Магистральные» протестанты – около 16%;

– Католики – около 14%;

– Церковь Иисуса Христа святых последних дней (то есть мормоны) – около 5%.

Православные в статистику не входят за малочисленностью.

Эти вот ребята, которые вставали и, зная, что умрут через секунду, говорили «Мы христиане» – они еретики. Хорошо если традиционные католики или евангелисты. Так ведь наверняка какие-нибудь пятидесятники-харизматики или еще что-нибудь несусветное.

И он все равно встает, исповедует – и его убивают.

И что мы? Как про них будем судить? Как-то выступим с официальной позицией? Или богословского комментария попросим?

Это же наглядный нам всем пример. Особенно в деле воспитания подрастающего поколения. Они, эти ребята, своим подвигом достигли Царствия Божьего? Или они не православные, так откуда вдруг для них Царство?

Люди зажигают свечи через несколько часов после Орегонской трагедии. Фото Reuters

А помните про сорок Севастийских мучеников? Их в воду загнали и один сбежал. А вместо него другой прибежал. И умер со всеми вместе. За Христа. Он какого был вероисповедания? Он, этот сороковой, про которого мы ничегошеньки не знаем, кроме того, что он захотел немедленно умереть христианином? Он точно мученик, мы это знаем.

А эти десять? Они в Царстве или нет? Предложит нам наша Матерь-Церковь их тоже для почитания?

Потому что, согласитесь, пример – нагляднее не бывает.

Еще один важный вопрос, который я бы назвал «о границах Церкви». Вопрос чрезвычайно трудный, скорее всего, не решаемый в каких-то точных определениях. Вернее, чаще всего еще решали не с богословских, а с текущих геополитических позиций: дружили с католиками – принимали их через покаяние, ссорились с католиками – через перекрещивание. Так же и с остальными. Пятидесятников, например, и сейчас через перекрещивание.

И теперь представьте, что там среди этих ребят наверняка были пятидесятники или кто-то их этих направлений, без преемства, без догматики, без ничего. Кроме имени Христова на детских устах за секунду до смерти.

И что? Они в Церкви, эти дети, или не в Церкви?

Глупо спрашивать. После случившегося никто не возьмется отвечать. Да и нужны ли ответы?

Сейчас время интеллектуального разделения внутри нашей Церкви, когда либералы желают слиться со всеми, взяться за руки в одном большом хороводе под песню «Мы такие же, как вы, а вы такие же, как мы», а патриоты-охранители за высоким частоколом твердят возле жертвенника «Благодарю тебя, Господи, что мы не такие, как они».

Вот в это самое время просто надо нам обо всем этом крепко думать и рассуждать. Рассуждать не в категориях конфликта и распри, а в категориях приязни, сближения и любви. Потому что мир открытый. Сколько ни тверди «антиглобализм», глобализма не изведешь. Глобализм прекратится только большой войной и забвением технологий, которые этот глобализм сделали возможным. И к этой большой войне некоторые у нас тут за православным частоколом усиленно призывают.

Да. И вот еще одно.

Мы знаем, что наши российские новомученики и исповедники молятся за наш русский народ и за нашу землю. Притом что понятие «земля русская» у нас реализуется традиционно в понятии «русское государство». А вот эти десять американских новомучеников, они молятся за американский народ и за землю американскую? А за американское государство?

Наша Церковь поместная, но не местечковая. Наша Церковь поместная только в способе управления и организации. А вообще-то она – Вселенская. И вот с этим местечковым богословием святых как заступников одной конкретной территории в ее борьбе против другой какой-то территории, или вообще всех окружающих территорий, надо что-то делать.

Иначе в том противостоянии, в котором мы, вольно или невольно, сейчас находимся, нам останется только уповать, перемолят ли «наши русские» новомученики в своих молитвах за землю русскую – «ихних, американских», за землю американскую.

А вдруг не перемолят?

Источник: Православие и Мир